![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Студенческие годы были самыми обычными. На первом курсе я познакомилась с моей подругой, с которой до этого училась в одной школе, но там мы не подружились.
Она, кстати, была комсоргом нашей студенческой группы, замечательным комсоргом. Настоящей комсомольской богиней была Ирка. Раз в месяц она, спохватившись, призывала всех к тишине и возвещала: "Запомните этот день! Сегодня у нас прошло комсомольское собрание, посвящённое...ну, вы сами придумайте, чему, ну, вот этой фигне, которой они обычно бывают посвящены, ну, подскажите же кто-нибудь. Вот-вот, именно так вы и должны говорить, если вас спросят. Все свободны".
Никому не хотелось сидеть на дурацких собраниях и политинформациях, по-моему, на неё даже не доносили, хотя к четвёртому курсу из комсоргов попёрли.
Со стипендии мы покупали шипучку и тортик. Напившись этой шипучки, хохотали до слёз. Ирка, кстати, единственный человек, с которым я способна хохотать до слёз. Один раз нам поручили пригласить каких-то чешских "обменных" студентов в гости. Выдали нам двух запуганных девушек. В троллейбусе мы, тоже довольно смущённые, сообразили спросить, как их зовут. Потом мы долго плакали, размазывая тушь по лицу, пытаясь как-то исправить неловкую ситуацию тем, что делали вид, что смеёмся над чем-то другим, а вовсе не над тем, что одну из девушек зовут Ваня.
Покупая тортик, мы один раз чуть не угодили в милицию. Тортики были заказные, свадебные, юбилейные. Их по какой-то причине не купили те, кто заказывал. Они были греховно дороги. Покупая тортик "Со славным юбилеем от трудового коллектива", Ирка вежливо попросила заменить надпись. Продавщица охотно согласилась, и приготовилась записывать. "Спи спокойно, дорогой товарищ" - с чувством произнесли Ирка. Нам удалось бежать до прихода милиции. Почему-то продавщицы очень возмутились
В нашем институте всех девушек делали медсёстрами гражданской обороны, а мальчиков - тоже кем-то делали, видимо, ворошиловскими стрелками. Я не знала тогда, что медсестра гражданской обороны звучит гордо. Об этом я догадалась гораздо позже, в Германии. А тогда мы весьма легкомысленно делали уколы в резиновые попы, хохоча, как вы догадываетесь, до слёз. Весело же мы списывали на экзаменах по медицине - из огромного учебника на коленях. Учебник проносила Ирка. Она тогда была беременна, и её свободные одежды использовались нами на сто процентов.
Например, однажды мы таким образом украли в библиотеке поэтический сборник, который там лежал десять лет, ни разу не выданный. Сборник, правда, при выходе из библиотеки, сполз по Иркиным колготкам до самой туфли. Каково же было удивление прохожих, когда они видели, неприлично хохочущих девиц, одна из которых была с огромным животом, а на её ноге просвечивал сквозь прозрачный чулок портрет поэта.
После сдачи госэкзамена по медицине (на втором курсе) мы должны были немедленно встать на военный учёт. Вскоре, на доске объявлений появилась угроза: дела тех, кто до сих пор не встал на военный учёт, будут рассматриваться военным трибуналом. Когда же нам отказались выдавать диплом без предъявления военного билета, мы понуро отправились в военкомат, где я так виртуозно жужжала шмелём. Мы заходили во все кабинеты подряд и вежливо спрашивали: "Где тут у Вас трибунал? Ну, расстреливают у вас где? В подвале, наверное?".
Странно, что нас не расстреляли прямо на месте. "Мы уже несколько лет не вставали на военный учёт и требуем, чтобы нами занимался военный трибунал".
Но фиг! Нам выдали военные билеты, на которых было написано, что мы "сержанты". Нет, там не было написано, что мы с Иркой сержанты, а каждая из нас была сержантами. Не каким-нибудь одним вонючим сержантом, а несколькими сержантами стали мы, возможно даже, нас приравняли к целому полку сержантов.
После получения диплома Ирка, предусмотрительно ставшая матерью двоих сыновей, предалась своему любимому занятию "жрать спя и спать жря", а я отправилась работать в школу.
Она, кстати, была комсоргом нашей студенческой группы, замечательным комсоргом. Настоящей комсомольской богиней была Ирка. Раз в месяц она, спохватившись, призывала всех к тишине и возвещала: "Запомните этот день! Сегодня у нас прошло комсомольское собрание, посвящённое...ну, вы сами придумайте, чему, ну, вот этой фигне, которой они обычно бывают посвящены, ну, подскажите же кто-нибудь. Вот-вот, именно так вы и должны говорить, если вас спросят. Все свободны".
Никому не хотелось сидеть на дурацких собраниях и политинформациях, по-моему, на неё даже не доносили, хотя к четвёртому курсу из комсоргов попёрли.
Со стипендии мы покупали шипучку и тортик. Напившись этой шипучки, хохотали до слёз. Ирка, кстати, единственный человек, с которым я способна хохотать до слёз. Один раз нам поручили пригласить каких-то чешских "обменных" студентов в гости. Выдали нам двух запуганных девушек. В троллейбусе мы, тоже довольно смущённые, сообразили спросить, как их зовут. Потом мы долго плакали, размазывая тушь по лицу, пытаясь как-то исправить неловкую ситуацию тем, что делали вид, что смеёмся над чем-то другим, а вовсе не над тем, что одну из девушек зовут Ваня.
Покупая тортик, мы один раз чуть не угодили в милицию. Тортики были заказные, свадебные, юбилейные. Их по какой-то причине не купили те, кто заказывал. Они были греховно дороги. Покупая тортик "Со славным юбилеем от трудового коллектива", Ирка вежливо попросила заменить надпись. Продавщица охотно согласилась, и приготовилась записывать. "Спи спокойно, дорогой товарищ" - с чувством произнесли Ирка. Нам удалось бежать до прихода милиции. Почему-то продавщицы очень возмутились
В нашем институте всех девушек делали медсёстрами гражданской обороны, а мальчиков - тоже кем-то делали, видимо, ворошиловскими стрелками. Я не знала тогда, что медсестра гражданской обороны звучит гордо. Об этом я догадалась гораздо позже, в Германии. А тогда мы весьма легкомысленно делали уколы в резиновые попы, хохоча, как вы догадываетесь, до слёз. Весело же мы списывали на экзаменах по медицине - из огромного учебника на коленях. Учебник проносила Ирка. Она тогда была беременна, и её свободные одежды использовались нами на сто процентов.
Например, однажды мы таким образом украли в библиотеке поэтический сборник, который там лежал десять лет, ни разу не выданный. Сборник, правда, при выходе из библиотеки, сполз по Иркиным колготкам до самой туфли. Каково же было удивление прохожих, когда они видели, неприлично хохочущих девиц, одна из которых была с огромным животом, а на её ноге просвечивал сквозь прозрачный чулок портрет поэта.
После сдачи госэкзамена по медицине (на втором курсе) мы должны были немедленно встать на военный учёт. Вскоре, на доске объявлений появилась угроза: дела тех, кто до сих пор не встал на военный учёт, будут рассматриваться военным трибуналом. Когда же нам отказались выдавать диплом без предъявления военного билета, мы понуро отправились в военкомат, где я так виртуозно жужжала шмелём. Мы заходили во все кабинеты подряд и вежливо спрашивали: "Где тут у Вас трибунал? Ну, расстреливают у вас где? В подвале, наверное?".
Странно, что нас не расстреляли прямо на месте. "Мы уже несколько лет не вставали на военный учёт и требуем, чтобы нами занимался военный трибунал".
Но фиг! Нам выдали военные билеты, на которых было написано, что мы "сержанты". Нет, там не было написано, что мы с Иркой сержанты, а каждая из нас была сержантами. Не каким-нибудь одним вонючим сержантом, а несколькими сержантами стали мы, возможно даже, нас приравняли к целому полку сержантов.
После получения диплома Ирка, предусмотрительно ставшая матерью двоих сыновей, предалась своему любимому занятию "жрать спя и спать жря", а я отправилась работать в школу.
