![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
История 10
Вернувшись из Удмуртии, я с удивлением узнала, что отношусь теперь к категории людей, которым не место в нашем ВУЗе. Фамилия им моя новая не понравилась. В общем, такие уезжают, а нам потом расхлёбывать. Основной носитель славного имени был к тому времени в Питере, в аспирантуре.
Пристроили меня в кабинет русского языка – на родную кафедру. Там я спокойно работала – среди симпатичных мне людей, становилась всё беременнее, выращивала брошенных кошкой котят. Чуть-чуть портила домашнюю атмосферу другая лаборантка, которая с сильным украинским акцентом несколько раз в день произносила, тяжело вздыхая: "Ой, Рита, умру я скоро!".
При этом умирать она не собиралась, а, наоборот, была на редкость молода, глупа, румяна - и жена офицера. Это у неё был такой пролонгированный вздох.
Надеюсь, с ней всё в порядке.
Когда мне предложили халтурку - преподавать русский язык вьетнамским рабочим, я охотно согласилась – деньги были нужны.
Они сидели в классе – несчастные подростки, не умеющие писать латиницей, не знающие ни одного языка. А я стояла перед ними – с огромным животом, без учебников и словарей. Их просто не было.
Потом я узнала, что никакие они не подростки, а взрослые люди, которые были схвачены и привезены на тракторный завод – в качестве очень дешёвой рабочей силы. У многих дома остались жёны и дети, у которых отловленные были единственными кормильцами. Работать на заводе они должны были пять лет.
Но это я узнала позже, а сначала мы должны были научиться понимать друг друга. "Дверь" – отчётливо говорила я, показывая на неё. "Зверь" – старательно повторяли мои грустные ученики. "Потолок" – настойчиво твердила я. "Сикапук"- вторили они мне.
Я рисовала на доске огромные картины, чтобы объяснить значение глаголов и наречий, я заглядывали им в глаза, пытаясь достучаться до них телепатически. Потому что объяснить значения наречий времени (например, вчера, сегодня, завтра, скоро) – иначе было нельзя.
Через месяц мы начали понимать друг друга. Это было чудо. "Усительница ксивый" – забрасывали они меня комплиментами. "Кеды ксивый" - не обижали они и мои меховые сапоги. "Русский девски ксивый, но бальсой" – доверительно сообщали мне мои ученики.
Они рассказывали мне о своей жизни, о семьях, о голоде. С тех пор у меня не вызывают раздражения вьетнамцы, торгующие на улице.
Вернувшись из Удмуртии, я с удивлением узнала, что отношусь теперь к категории людей, которым не место в нашем ВУЗе. Фамилия им моя новая не понравилась. В общем, такие уезжают, а нам потом расхлёбывать. Основной носитель славного имени был к тому времени в Питере, в аспирантуре.
Пристроили меня в кабинет русского языка – на родную кафедру. Там я спокойно работала – среди симпатичных мне людей, становилась всё беременнее, выращивала брошенных кошкой котят. Чуть-чуть портила домашнюю атмосферу другая лаборантка, которая с сильным украинским акцентом несколько раз в день произносила, тяжело вздыхая: "Ой, Рита, умру я скоро!".
При этом умирать она не собиралась, а, наоборот, была на редкость молода, глупа, румяна - и жена офицера. Это у неё был такой пролонгированный вздох.
Надеюсь, с ней всё в порядке.
Когда мне предложили халтурку - преподавать русский язык вьетнамским рабочим, я охотно согласилась – деньги были нужны.
Они сидели в классе – несчастные подростки, не умеющие писать латиницей, не знающие ни одного языка. А я стояла перед ними – с огромным животом, без учебников и словарей. Их просто не было.
Потом я узнала, что никакие они не подростки, а взрослые люди, которые были схвачены и привезены на тракторный завод – в качестве очень дешёвой рабочей силы. У многих дома остались жёны и дети, у которых отловленные были единственными кормильцами. Работать на заводе они должны были пять лет.
Но это я узнала позже, а сначала мы должны были научиться понимать друг друга. "Дверь" – отчётливо говорила я, показывая на неё. "Зверь" – старательно повторяли мои грустные ученики. "Потолок" – настойчиво твердила я. "Сикапук"- вторили они мне.
Я рисовала на доске огромные картины, чтобы объяснить значение глаголов и наречий, я заглядывали им в глаза, пытаясь достучаться до них телепатически. Потому что объяснить значения наречий времени (например, вчера, сегодня, завтра, скоро) – иначе было нельзя.
Через месяц мы начали понимать друг друга. Это было чудо. "Усительница ксивый" – забрасывали они меня комплиментами. "Кеды ксивый" - не обижали они и мои меховые сапоги. "Русский девски ксивый, но бальсой" – доверительно сообщали мне мои ученики.
Они рассказывали мне о своей жизни, о семьях, о голоде. С тех пор у меня не вызывают раздражения вьетнамцы, торгующие на улице.
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}