Про Sanssoucie и советский завод. Часть 1

Когда мы приехали в Германию и сообщили, что мы филологи, нам выразили вежливое соболезнование и спросили, что мы еще умеем. К тому времени я уже умела многое, а Германия подарила мне ещё парочку умений и навыков.

Недавно ЖЖ-народ перечислял свои многочисленные виды деятельности. Терпеть не могу массовые мероприятия, но тут, пожалуй, не удержусь.
После школы я, поваляв дурака, оказалась на заводе, куда меня устроил папа, потому что цех чистенький, потому что белые халатики, потому что там можно поработать совсем недолго и получить направление на рабфак.

На заводе мне не понравилось: во-первых, какая-то тётка постоянно запрещала мне читать (по-моему, начальница - я особо не вникала), во-вторых, женский трудовой коллектив, который целыми днями подробно рассказывал, как он провёл ночь - с тошнотворными подробностями, отвлёкся один раз от подробностей и сказал мне: "Детка, мы тоже умеем быстро работать, но мы не дураки, чего не скажешь о тебе. Всё, что ты там наваляла (а валяла я спиральки для тахометров), сложи в стол. Это будет твой задел. А то нам нормы повысят, чучело!".


За пару дней я наваляла задел на несколько месяцев, и игриво показывала его тётке, которая ругалась из-за чтения и говорила, что я должна работать. Тётка ужасно злилась и нашла способ от меня избавится, не сразу, правда.

Сначала меня послали в другой цех, где пахло ацетоном. Там я каждый день падала в обморок, тогда меня послали на стройку, где после упорного долбления ломом льда я была повышена до мойщика окон, полов и уборщика строительного мусора в наспех построенном ЛТП (что-то для алкашей).

Когда ЛТП было отчищено до блеска, меня бросили в горвоенкомат, где я составила списки всей городской интеллигенции, одновременно состоявшей в рядах доблестных офицеров запаса КГБ и рассортировала их по предприятиям и заведениям. Этими списками я долго и охотно делилась со всеми желающими и нежелающими. С последними - с особой радостью.

В военкомате я тоже со страшной скоростью выписала все повестки ( я вообще очень быстро работаю), полковник стыдливо признался, что делать пока больше нечего, а отпустить он меня не может. Он просто запирал меня в кабинете, выпуская на обед. Там я, соорудив себе ложе из личных дел городских стукачей, спокойно читала, а в перерывах жужжала шмелём, необыкновенно виртуозно, надо отметить. Потом разучилась, а в то время очень хорошо жужжала. Если бы меня там подольше подержали, я бы наверняка научилась летать и собирать пыльцу.

А пока начальница ещё не придумала, как от меня избавиться, со мной случилась СТРАШНАЯ-СТРАШНАЯ история. О ней я расскажу в следующий раз.